Paleogenetycy przeanalizowali genom przedstawiciela kultury Darkweta-Meszokow, który żył około 5000–4800 p.n.e. na Północnym Kaukazie. Naukowcy ustalili pochodzenie tej osoby, a także odkryli, że pierwsi rolnicy i hodowcy zwierząt w tym regionie wnieśli swój wkład genetyczny do populacji kultury Chwalyńskiej, która istniała na bardziej północnych stepach. Naukowcy przypuszczają, że być może nie tylko więzi kulturowe, ale także związki małżeńskie przyczyniły się do rozpowszechnienia rolnictwa w regionie Wołgi. Piszą o tym w artykule opublikowanym w czasopiśmie iScience.
Na początku V tysiąclecia p.n.e. strefa ekspansji rolniczej dotarła do Północnego Kaukazu. Do dziś zachowały się zabytki tzw. kultury Darkwiety-Meszokow z epoki eneolitu, istniejącej około 5000–3200 p.n.e., pochodzące od pierwszych rolników i hodowców zwierząt w tym regionie. Gospodarka tej ludności opierała się przede wszystkim na uprawie zbóż (pszenicy i owsa) oraz hodowli świń i dużych zwierząt rogatych. Ponadto istotną rolę odgrywała żądza.
Unikatowe cmentarzysko tej kultury, zwane Nalczyckim, zostało odkryte przez archeologów w Nalczyku w 1929 roku na terenie współczesnego szpitala miejskiego. Spoczęło w nim szczątki ponad stu osób, żyjących na początku V tysiąclecia p.n.e. Przedstawiciele kultury Darkwieta-Meszokowo chowali zmarłych na boku lub plecach, z ugiętymi nogami. Zmarłych posypywano czerwoną ochrą i łączono z różnymi przedmiotami. W jednym z grobów tego zabytku badacze odkopali miedziany pierścień, który jest jednym z najstarszych wyrobów metalowych w regionie.
Naukowcy z Niemiec i Rosji, pod kierownictwem Jegora Prochorczuka z Centrum Fizjologii Biotechnologii Rosyjskiej Akademii Nauk, przedstawili wyniki analizy genetycznej osoby z cmentarzyska w Nalczyku. Naukowcy wyekstrahowali starożytne DNA z zęba mądrości dorosłego mężczyzny, który żył około 40-60 lat. Genetycy potwierdzili, że szczątki należały do mężczyzny i określili jego przynależność do mitochondrialnej haplogrupy T2c1a1 oraz chromosomu Y haplogrupy R1b1.
На графике, построенном с помощью метода главных компонент, геном этого мужчины расположился рядом с геномами двух людей эпохи энеолита из степного Предкавказья, останки которых нашли на памятниках Прогресс-2 и Вонючка-1, живших в начале и второй половине V тысячелетия до нашей эры соответственно. Кроме того, рядом также оказался геном человека, который жил с нальчикским индивидом примерно в одно время. Его останки нашли на памятнике Хвалынский-II могильник, который расположен на правом берегу Волги в Саратовской области, то есть на значительном расстоянии от Кавказских гор.
Дальнейший анализ показали, что происхождение мужчины из Нальчикского могильника можно смоделировать из трех предковых популяций: ранних земледельцев Западной Азии, кавказских охотников-собирателей (или неолитических жителей Ирана) и европейских охотников-собирателей. Причем большой вклад последней компоненты заметно отличал геном этого человека от другого ранее опубликованного генома представителя дарквети-мешоковской культуры, останки которого нашли в Узнаковской пещере. Вероятно, это связано с тем, что население горной зоны, в которой находится этот памятник, ожидаемо меньше контактировало с населением степной зоны, чем жители приграничной зоны. Кроме того, по словам исследователей, вопреки ожиданиям, мужчина из Нальчикского могильника генетически оказался ближе к людям из Северной Месопотамии и Загроса, которые проживали там в VIII–VII тысячелетиях до нашей эры, чем к соседям из Южного Кавказа, которые жили в этом регионе в VI тысячелетии до нашей эры.
Также исследователи уделили внимание тому, что уже в начале V тысячелетия до нашей эры первые земледельцы и животноводы Северного Кавказа смешивались с населением более северных степей — представителями хвалынской археологической культуры, доступные геномы которых весьма неоднородны. Причем анализ общих по происхождению блоков сцепления в геномах индивида из Нальчика и человека из Хвалынского-II могильника показал, что на хромосомах этих людей присутствуют длинные одинаковые участки, указывающие на их дальнее родство. Исследователи предположили, что интенсивность брачных связей между двумя этими популяциями была невысокой. Однако, возможно, не только культурные контакты, но и браки способствовали распространению животноводства в Поволжье.
Это не первый раз, когда на N + 1 рассказывают об исследованиях древнего населения, проживавшего на Кавказе. Например, анализ ДНК носителей кобанской культуры, которая существовала в позднем бронзовом веке, показал биологическую связь между этими людьми и некоторыми современными популяциями.
